Сидят на небольшом пятачке на льду застывшего залива мужички, человек 10, мормышат. Вся группа расположилась напротив двух притопленных, растущих в небольшом отдалении друг от друга, а теперь частично вмерзших в лед кустиков.
Не скучают ребята: вот очередной резкий взмах руки — и маленький полосатый разбойник-окунек вылетает из неглубокой лунки на отполированный ледяной стол. Счастливчик перенасаживает мотыля посвежее, и леска вновь устремляется под лед. Вот и еще одному рыбачку улыбнулась удача — кота не накормит, но котенку, быть может, и хватит.
Однако  минут через 15—20,  в этой бригаде четко обозначился лидер. В то время как другие рыболовы выловили по 2—3 штуки, у чемпионской лунки постепенно подмерзали уже два десятка окуней. Смотрю, один рыболов не выдерживает, снимается со своего места, подходит к чемпиону и чуть ли не перед носом у того быстро бурит новую лунку. За ним — тут же второй, третий. Окружили чемпиона, в кольцо взяли. А он как таскал одного за другим, так и продолжает. И ладно бы «пришельцы» лучше ловить стали, напротив: совсем у них не клюет. Так, изредка вытащит кто одну рыбешку, и снова тишина в лунках.

Скоро стал народ расходиться — кто по домам, кто дальше вдоль бережка побрел. Подошел  поближе к удачливому рыболову, поздоровался. Он бросил на меня внимательный взгляд, улыбнулся:
— А что же без удочки? Или не рыбак?
я засунул руки в карманы куртки — холодный ветер уже начинал подмораживать кончики пальцев.
— Почему же,— отвечаю,— я тоже из рыбацкой братии. Только на этот раз вышел просто так, прогуляться. Дай, думаю, к заливу пройду, посмотрю, достаточно ли лед окреп. Как раз в выходные собирался сюда с удочкой наведаться. А тут, гляжу, уже целая демонстрация.
Я присел на корточки поближе к лунке, из которой он продолжал вытаскивать трепещущих на крючке рыбок.
— А лихо вы их всех обставили. Я тут полчаса уже за вами наблюдаю. Как это у вас получается? Может быть, волшебное слово знаете?
И вновь улыбка заиграла в его чуть лукавых глазах:
— Как не знать? Знаю волшебное слово. Хотите, вам его скажу? Сторожок зовется.
Василий — так звали моего нового знакомого — вытянул из лунки леску, протянул мне миниатюрную зимнюю удочку. Самый кончик короткого тонкого винилового хлыстика был увенчан потрясающий красоты кивком — в каждой его отдельной
детали чувствовалась мастерская ручная работа.
— Неужели сами сторожок сделали? — удивился я.
— А разве можно такие вещи в магазине купить? — ответил Василий.— Небось, видели сегодня, какой у моих конкурентов клев был. Рыбалка — дело хитрое, тут надо тонкости знать. Ведь окунь хоть и чумная рыба, шума особо не боится, однако, игру любит. А какая может быть игра, если ты на удочку лавсановый лещовый сторожок поставил? А то, бывает, и стальную полоску увидишь. Нет, брат, если ты пришел окуня ловить, а не леща, то и снасть должен иметь соответствующую: удильник короткий, лесочка тоненькая, мормышечка — чтобы глазом едва разглядеть, ну и сторожок, конечно, из щетины кабаньей, да подлиннее, чтоб под разные глубины регулировать можно было. Вот тогда тебе успех и обеспечен.
А щетинка, она чем хороша? Через нее даже самые тончайшие нюансы игры от руки рыболова безо всяких искажений к мормышке передаются. Она, щетинка-то эта, эластична, упруга. Сторожок из нее после сгибания тут же выпрямится и прежнюю форму примет, потому что нет у него такого понятия, как остаточная деформация. Да и мороз и дождь ему тоже нипочем. Вот тебе и волшебное слово. Сторожок, одним словом, только правильный сторожок. Видал, чай, рекламу-то по телику про правильное пиво? А вот у меня сторожок такой — правильный, из кабаньей щетинки,— рассмеялся Василий.
Вечерело. Он аккуратно сложил свою снасть, бережно упаковал в рыбацкий ящик вместе с уловом и, простившись со своими визави, весело зашагал в сторону полуразмытых наползающими сумерками городских кварталов.
Помнится, вернувшись в тот вечер домой, я долго разглядывал сторожки своих удочек. Окуня я теперь ловлю на сторожок из кабаньей щетинки.